Каспар – молодой человек, ставший жертвой убийства из-за своих рисунков
В конце мая 1828 года на улицах Нюрнберга привлек внимание мальчик, которому едва исполнилось шестнадцать лет. Его сложно было назвать юношей, поскольку его лицо и поведение сохраняли детскую непосредственность. Он двигался шатаясь, как человек, потерявший рассудок. Заметив, что на него смотрят двое мужчин, намеревавшиеся, судя по всему, весело провести время, он помахал им руками.
Мальчик передал одному из мужчин конверт с надписью: «Господину командующему 4-м эскадроном 6-го полка лёгкой кавалерии. Нюрнберг». Прохожие пытались заговорить с подростком, однако он не мог дать внятного ответа. Похоже, с ним что-то не так. Тогда мужчины передали странного парня городской страже. Стражники, увидев надпись на конверте, решили, что с мальчиком должен разобраться сам командующий, адресат письма.
Хозяйка дома попыталась выяснить у мальчика, что произошло, однако он, плача, повторял одни и те же фразы: «Не знаю» и «Я хочу быть кавалеристом, как мой отец». Создавалось впечатление, что он не осознавал значения сказанных им слов. Он с трудом стоял на ногах и отказывался от еды, предпочитая чёрный хлеб с водой вместо мяса и пива, что заставило слугу предположить, что он неотесанный. Даже самый непритязательный человек в Германии не отказался бы от мяса и пива.
Он не смог ответить на вопросы, заданные полицейскими, однако, увидев монетку в руке одного из них, начал повторять: «лошадка, лошадка!», вероятно, решив, что это украшение для сбруи. Примечательно, что когда ему предоставили перо, чернила и бумагу, мальчик без колебаний написал: «Каспар Хаузер». Кроме того, ему удалось воспроизвести молитву «Отче наш».
Мальчика на ночь отправили переночевать в тюремную камеру, подобрав для него место, где он был бы в безопасности от взрослых заключенных. Он вновь с трудом передвигался, а оказавшись внутри камеры, вдруг заявил, что у него уже была подобная комната. Таинственности происходящему становилось все больше.
К тому времени уже были известны случаи, когда дети росли в диких условиях, например, американская девочка, насильственно оказавшаяся во Франции Мари-Анжелик – она годами избегала общения с людьми и существовала благодаря охоте, поначалу сблизившись с девочкой из Африки. Европа успела обсудить французского «дикого мальчика из Аверона», человек, сумевший выжить, совершая кражи из огородов, не разговаривал и вызвал у врачей серьезные опасения из-за очевидных признаков насилия.
Врач, осмотревший юношу, пришел к выводу, что тот не страдает умственной отсталостью. Он долгое время был изолирован от людей и лишен всякого воспитания. Мальчик был абсолютно здоров, хотя и несколько недоразвит: его стопы и ладони были очень маленькими, как будто никогда не подвергались нагрузке, на подошвах не было мозолей. Внешне он выглядел вполне обычно для немца: у него была светлая кожа, голубые глаза и каштановые волосы.
Необычным казалось строение коленей. Когда Хаузер садился, вытягивая ноги, колено словно исчезало – ноги становились абсолютно гладкими, а в области подколенной ямки плотно прилегали к полу. Яркий свет вызывал у Каспара сильный тик. Он мог употреблять в пищу только ржаной хлеб, к которому можно было добавить немного укропа, тмина или аниса. Изменение вкуса воды (например, при добавлении вина или кофе) вызывало у него рвотные позывы. Даже самые незначительные кусочки другой еды, прилипшие к хлебу, он тщательно удалял.
Мэр Биндер также осветил тайну Каспара и впоследствии взял юношу под свою опеку. В результате Хаузер приобрел всемирную известность. Для восстановления и развития Каспара предпринимались все доступные меры. Это делалось не только в его интересах – люди стремились узнать правду о его появлении.
С тех пор, как юноша обрел сознание, он проводил все свое время в маленькой каморке, где мог лишь сидеть, вытянув ноги, или спать, свернувшись калачиком. Встать или вытянуться лёжа в этом месте у него не было возможности. Если мальчику требовалось немного пошевелиться, он словно ползал по кругу, вращаясь на одном месте.
В этой необычной каморке не было ничего, кроме заколоченных досками окон, задней стенки печи, у которой можно было согреться в холодное время года (её топили с противоположной стороны), и отверстия с горшком в полу. Единственными вещами, которыми владел Каспар, были две игрушечные лошадки и две собачки, которых он также называл лошадками. Они были его единственными собеседниками, что позволило ему сохранить способность говорить, хотя на момент обнаружения его словарный запас был ограничен примерно полусотней слов. Звук собственного голоса был единственным, что слышал Каспар в своём заточении.
Иногда вода казалась необычной на вкус, после чего Каспар засыпал. Когда он приходил в себя, на нём была свежая рубашка и штаны, а ногти подстрижены. Со временем Каспар выяснил, что это делал определённый мужчина. Этот мужчина начал проникать в его жилище с фонарём и письменными принадлежностями. Он обучал мальчика писать всего два слова, необходимые для подписания солдатского контракта: «Каспар Хаузер».
Скорее всего, это было не настоящее имя молодого человека. Человек, позаботившийся о нем, вероятно, стремился не только обеспечить его будущее, но и считал, что настоящее имя может представлять опасность. Со временем Каспар овладел навыками письма и даже устроился на скромную работу в суде, хотя и не приобрел полной юридической компетенции.
Сначала Каспар с энтузиазмом играл с игрушечными лошадками – полицейские, ведущие расследование, дарили их ему одну за другой. Затем он стал различать плоские и объёмные изображения и увлёкся рисованием. Выяснилось, что у него есть фотографическая память, поэтому его рисунки становились всё более качественными. Стало очевидно, что вскоре он сможет запечатлеть на бумаге каждое воспоминание из своего детства, возможно, даже самое первое. Весть об этом распространилась незамедлительно…
Непосредственно перед этим его опекун скончался при невыясненных обстоятельствах. Каспара ударили ножом четыре раза, однако смерть наступила не мгновенно. Присматривавший за ним наставник успел найти его. Он не воспринял ранения как серьезные, предположив, что они нанесены ради привлечения внимания, и потащил юношу, укоряя его за непослушание. Хаузер потерял сознание на полпути. Медицинская помощь была оказана слишком поздно.
На месте, где скончался Каспар, воздвигнут камень с надписью: «Здесь один некий человек погубил другого». Подлинная личность Хаузера и, особенно, его убийцы так и не были установлены достоверным образом.
Джинни – это девочка, которую пытались воспитывать как дикое животное
Личность этой американской девочки не разглашается — её имя не известно широкой публике, что связано с этическими соображениями, поскольку она ещё жива. Джинни провела свои первые тринадцать лет, находясь в изоляции.
Её отцом был Кларк Грей Уайли, человек, проявлявший садистские наклонности. Его жена страдала от слабого зрения и в значительной степени была несамостоятельна, что позволяло Уайли подвергать издевательствам и её, и их четверых детей.
Первенство родили девочку, которая скончалась от пневмонии. Причиной послужило то, что отец, рассерженный её плачем, запер её в ящике стола в гараже. Вероятно, мать извлекла её из этого места, однако, опасаясь мужа, она не решилась обратиться за медицинской помощью. Девочка боролась с болезнью достаточно долго, около двух месяцев, но в конечном итоге уступила ей. Второй ребёнок, мальчик, вскоре после появления на свет захлебнулся слюной. Существует предположение, что это произошло из-за того, что отец не позволял матери подойти к плачущему младенцу. После потери двух детей Кларк и его жена стали родителями ещё двух детей – мальчика и девочки.
В течение первых шести месяцев Джинни регулярно показывали педиатру, и все было хорошо. Однако в четырнадцать месяцев врач отметил определенное отставание в ее развитии. Этот момент стал переломным. Слова специалиста отец использовал как повод, чтобы изолировать Джинни в комнате и начать обращаться с ней, как с животным. Он не позволял матери и старшему брату приближаться к ней.
Джинни провела весь день, привязанная к детскому стульчику. По вечерам отец надевал на неё смирительную рубашку и запирал в клетке с металлическими прутьями. Приучить её к горшку не пытались, вместо этого меняли подгузники, кормили только жидкой пищей и наказывали, если она пыталась говорить. Он общался с ней рычанием и лаем, словно хотел, чтобы она освоила лишь «животную» форму общения. Иногда ей позволяли поиграть с пустыми катушками от ниток или висящими в комнате дождевиками. Окно было тщательно закрыто алюминиевой фольгой, и в комнате всегда было темно.
Используя моменты, когда муж вел себя спокойно, мать пыталась убедить его отвести дочь к врачу. Он как-то пообещал сделать это, когда Джинни исполнится двенадцать лет. Одновременно он применял насилие в отношении жены и сына, препятствуя их общению с семьей со стороны матери. Жестокость по отношению к сыну усиливалась – отец стал использовать палку и наносить удары в область паха. В конечном итоге подросток покинул дом. Вскоре смогли уйти и мать с Джинни. Девочке уже исполнилось тринадцать лет, и было очевидно, что отец никогда не позволит ей обратиться к врачу.
Мать девочки оказалась не способна ориентироваться в социальных ситуациях. У неё отсутствовал конкретный план действий, а её зрение было настолько слабым, что вызывало удивление, как она могла передвигаться по городу. Она решила обратиться за поддержкой в организацию, схожую с российскими службами социального обеспечения. Она приехала туда с Джинни.
Девочка с трудом передвигалась, раздвигая пальцы, и из её рта сочилась слюна. Социальный работник вступил в разговор с матерью, после чего немедленно обратился в полицию. Родителей Джинни – и отца, и мать – обвинили в негуманном обращении с ребёнком. Жестокость действий отца могла повлечь за собой тюремное заключение.
Он нанес себе смертельный выстрел в голову, оставив после себя патетическое письмо: «Мир никогда не поймёт». За его поведение по отношению к близким отвечать пришлось матери Джинни. Ей потребовалось немало времени и сил, чтобы снять с себя эти обвинения, особенно учитывая, что после неудачного брака ей самой необходимо было пройти реабилитацию и заново освоить социальные навыки.
Первоначально Джинни находилась под наблюдением группы психиатров, которые уделяли ей значительное внимание. Благодаря их работе был достигнут определённый прогресс, особенно благодаря усилиям Сьюзан Кёртис, которая установила с ней контакт. Анализ показал, что изначально не было никаких признаков врождённой умственной отсталости; состояние Джинни (включающее почти полное отсутствие речи, отсутствие элементарных бытовых навыков и проблемы с моторикой) было обусловлено длительной изоляцией и жестоким обращением.
Не завершив программу реабилитации, Джинни передавали различным приемным семьям. В некоторых случаях её подвергали наказаниям из-за неряшливости, что привело к ухудшению состояния. Когда Джинни исполнилось восемнадцать лет, её ненадолго взяла к себе мать. Ей было комфортно с матерью, однако проблемы со здоровьем вынудили её вернуть дочь обратно в систему опеки. Спустя несколько лет мать смогла оплатить операцию на глазах и вновь попыталась добиться опеки над дочерью. Однако на этот раз её попытки оказались безрезультатными.
После продолжительных трудностей Джинни смогла обустроиться в стабильном месте, где её состояние перестало ухудшаться, её психоэмоциональное состояние выровнялось, и она наслаждается жизнью, в которую стараются привнести позитивные моменты. Она живёт в комнате, которую делит с другими женщинами, и почти не разговаривает, но сохранила знание языка жестов, которому её когда-то обучили её первые опекуны. Ей скоро исполнится семьдесят лет. По её истории снят фильм « Пересмешник не будет петь».
