Разговор в поезде
Обучаясь во ВГИКе, Шукшин постоянно акцентировал внимание на своем происхождении из отдаленной алтайской деревни: он предпочитал гимнастерку и носил кирзовые сапоги. Многие девушки были покорены таким образом, однако Лида, уроженка Ленинграда, не испытывала к нему симпатии. Особенно учитывая, что о его пьяных выходках и неуважительном отношении к женщинам ходили слухи, например, «он проявил ревность и напал с кулаками». Когда Лида узнала, что Шукшин станет ее партнером в фильме «Какое оно, море», она испытала разочарование. Она смотрела в окно поезда, как Василий бежит и опаздывает к своему вагону – растрепанный, с торчащей из кармана зубной щеткой – и думала: ну и как же мне не повезло!
Лидия путешествовала в одном купе с актерами, работающими над фильмом, и своей маленькой дочерью. Вечером Шукшин зашел к ним с бутылкой вина. «Калина красная, калина вызрела», – запела Федосеева и заметила, как посмотрел на нее Шукшин. Это был необычный, загадочный взгляд, умный и проницательный. Шукшин подхватил песню, и они пели вместе, не однажды не сбившись с ритма. Стучали колеса, поезд мчался по необъятной стране, и жизнь продолжала свой бег – как бы знать, к чему она приведет!
Оглобля
Закончили пить, и Лидия встревожилась: неужели это конец? Неужели у них не предвидится ничего больше? Ночью, пока все остальные спали, она не сомкнула глаз. Незаметно открылась дверь в купе, Василий присел рядом: «Ну, говори…». Он тихо расспрашивал её о чём-то, и она поведала ему о своей жизни. Они приехали в Крым. Как-то нескладно Шукшин извлёк из-под пиджака небольшой букетик и признался, что прежде никогда не дарил цветов девушкам.
Она понимала, какой у него сложный нрав, как он выходит из себя в состоянии алкогольного опьянения, и как непросто быть рядом с ним. В Крыму Шукшин однажды появился у Лидии «неожиданно трезвым». Она сказала: молилась, пообещала Богу спасти тебя от пьянства. Он ответил что-то проникновенное, вроде «никто больше не сможет мне помочь, только ты» — и ушел искать вино.
Станислав Любшин в процессе этих съемок неоднократно пытался убедить Шукшина: вы режиссер, известный актер, писатель – неужели вы так себя велите? Василий отвечал на это грубым сибирским ругательством. В состоянии алкогольного опьянения он совершенно терял самоконтроль: мог взять оглоблю и кататься на ней по кругу, и только Лида не испытывала страха и могла подойти к нему. Она клала руку ему на плечо и уводила его – покорного, расслабленного… Любшин впоследствии вспоминал, как однажды ночью Шукшин принес ему несколько рассказов: «Вот, посмотри, только что закончил». Прочитал – и почувствовал неловкость из-за сделанных ранее замечаний. «Теперь понятно?» – спокойно произнес Шукшин и направился к морю.
После завершения съемок этого фильма у Шукшина и Виктории Софроновой родилась дочь Екатерина. Писатель испытывал душевные терзания между двумя женщинами, как отмечала Софронова, «жил то с Лидой, то со мной». Он не мог по-настоящему поговорить ни с одной из них. В итоге Виктория попросила его уйти.
Взвалила и потащила
Жить с человеком, обладающим гениальным умом, непросто. Лидия Федосеева-Шукшина рассказывала: за все десять лет он всего несколько раз признавался в любви, и чаще всего это происходило либо из-за ревности, либо из-за обиды. В течение длительного времени он злоупотреблял алкоголем: «Василий мог неделями находиться в состоянии опьянения, проявляя агрессию и буйство. Был даже случай, когда я увидела мужа лежащим возле дома, а я тогда была беременна. Лифт не работал. Что делать? Взвалила на себя и потащила», — вспоминала она.
После появления на свет Маши он на продолжительное время перестал употреблять алкоголь. А после серьезного происшествия решил навсегда отказаться от спиртного. Однажды он гулял с Машей, встретил знакомого и зашел с ним выпить. Коляску с дочерью оставил у входа – предполагая, что быстро выпьет небольшое количество и вернется. Однако после первой рюмки последовали вторая и третья… Шукшин покинул заведение и не обратил внимания на коляску. Пришел домой. Лидия, ждала рождения Оли, была потрясена ужасом. Они поспешили к Маше – к счастью, коляска находилась на месте.
Василий Шукшин очень любил своих дочерей и был готов ради них на все. Известен случай, когда Лидия отпустила дочь на вечеринку в Дом архитекторов вместе с Жанной Болтовой и Николаем Губенко, оставив девочек под присмотром племянницы, которой было около тринадцати лет. Вернувшись домой ранним утром, она обнаружила, что ночью со съемочной площадки вернулся Шукшин. Лидия открыла дверь и чудом избежала удара топором, который был направлен в ее голову.
«Он буквально втянул меня в кабинет и начал наносить удары. К счастью, я была в шубе и шапке. Вероятно, он бы меня убил, если бы я была без одежды. Передвигаясь на четвереньках и с трудом сдерживая рыдания, чтобы не разбудить детей, я уползла в комнату», — рассказала Лидия. Она все еще извинялась, а он заявил, что хотел ее лишить жизни, и продемонстрировал монтажный ключ, спрятанный под подушкой. Они никогда не возвращались к этому эпизоду, словно его не происходило.
Норковая шуба
В их семейной жизни было немало позитивных моментов. Они обустраивались в просторной новой квартире – Шукшин радовался собственному кабинету и кричал оттуда жене: «Хэлло, Лида! Ты меня слышишь?». После ошеломительного успеха «Калины красной» они разделили одно общее счастье: на гонорар Шукшин купил Лиде шубу, а себе – дубленку у Николая Губенко. Как элегантно и привлекательно они себя ощущали! Дочери росли и приносили радость. Это было настоящее счастье, которое невозможно спутать ни с чем другим.
Смерть Шукшина стала для Лидии тяжелым потрясением, она не находила в себе сил и не представляла, как дальше существовать в мире без него: «те дни – сплошное черное пятно». Ей хотелось уйти в монастырь. Но жизнь продолжалась, время шло, затягивая горе прочной коркой: если не трогать, то уже и не болит. Только вот никто не смог его заменить, и ни с кем, ни с кем нельзя было вот так спеть «Калину красную».
